Страуд. Аналитическая философия и метафизика

Порадовал сегодня Барри Страуд - Stroud В. Analytic Philosophy and Methaphysics // Wo Steht die Analytische Philosophic Heute? Wien, 1986, S. 58—74. Перевод выполнен А. Л. Золкиным.
Собственно, лишь цитаты пока
Для Рассела вопрос, который можно было задавать и на который можно отвечать на различных уровнях общности, заключался единственно в том, что является истинным: как вещи существуют? Физика, математика, логика — каждая из наук дает нам часть истины, так как предоставляет нам информацию о части реальности. Задача же логического анализа состоит в том, чтобы точно сообщить, какая именно часть реальности делает эти истины истинными. Следовательно, анализ говорит нам о том, что существует. Логический или философский анализ и направляет нас к метафизической истине.

Философия продолжает этот процесс на более высоком уровне общности. Она пытается найти простейшую и наиболее общую схему, на основе которой можно говорить о существующем. В этом Куайн следует расселовскому проекту «находить сущности, которые нельзя исключить, и выражать все в терминах этих сущностей». Куайн привнес в этот метафизический план критерий «онтологического допущения» — способ говорения о том, действительно ли определенный вид сущностей нельзя устранить из корпуса знания.

Концепция онтологии Куайна является прямым продолжением расселовского метафизического проекта, но перед ним не встает вопрос, который, возможно, вставал перед Расселом: что же «действительно» включается в то, что мы говорим и думаем о мире.

Следует также принять во внимание его строгую философию языка. Она приняла свою форму именно благодаря более общим убеждениям Куайна о природе реальности. Мир является физическим миром, поэтому все реальные различия должны, в конце концов, иметь символ, будучи выраженными в физических терминах.

В настоящее время центром — некоторые сказали бы основанием — аналитической философии является философия языка. Главный ее вопрос: Что такое значение, каким образом слова означают то, что они означают?

Люди говорят и понимают друг друга, без затруднений произнося предложения, которые они раньше никогда не слышали. Изучение языка должно помочь объяснить такой знакомый, но сложный феномен.

Вопрос заключается в том, как наилучшим образом объяснить способ работы языка и то, как мы его понимаем. А поэтому мы должны считать реальными все те вещи, которые неизбежно предполагаются в наилучшей теории значения того, что мы говорим о мире.

Я попытался показать, что в основном современная аналитическая философия является продолжением расселовского подхода к метафизике. Она далека от того, чтобы быть критической, негативной или революционной, а ее самые поздние варианты представляют собой возвращение назад к досократикам.

Н. Гудмен "Способы создания миров"

Меня вполне устроило, что Гудмен написал в Н.Гудмен. Способы создания миров (1 глава) . Но его дальнейший анализ относится к искусству. Это, конечно, интересно (в рамках прошлой работы) но сейчас неактуально.

4. Способы создания миров

Пересечение разнообразных объектов друг с другом в сложных образцах может принадлежать одному и тому же миру. Мы не создаем новый мир каждый раз, когда мы берем вещи обособленно или сочетаем их некоторым способом; но миры могут отличаться по тому, что не все принадлежащее одному принадлежит другому. Мир эскимоса, не ухватывающего объемлющее понятие снега, отличается не только от мира жителя Самоа, но также и от мира жителя Новой Англии, не ухватывающего различий эскимоса.

Ежедневно время размечено на двадцать четыре часа, а каждый из них — на шестьдесят минут по шестьдесят секунд. Безотносительно к тому, что еще может быть сказано об этих способах организации, они не 'найдены в мире', но встроены в мир. Упорядочение так же, как композиция, разложение и нагрузка целого и родов, участвует в создании миров.

5. История с истиной

Истина — вовсе не важный и серьезный хозяин. Она — послушный и исполнительный слуга. Ученый, предполагающий, что целеустремленно занят поиском истины, обманывает себя.

Как ни странно, однако, наше желание одного мира удовлетворяется, в разное время и для различных целей, многими различными способами. Не только движение, происхождение, нагрузка, порядок, но и даже действительность относительна. Многочисленность правильных версий и действительных миров не стирает различия между правильными и неправильными версиями, не означает признания возможных миров, отвечающих неправильным версиям, и не подразумевают, что все правильные альтернативы одинаково хороши для каждой или, в самом деле, для любой цели.

Оглавление книги и другие статьи Н. Гудмена и М.В. Лебедева

И далее - выдержки из ст. "О создании звезд"

Сказать, что каждая правильная версия является миром и что каждая правильная версия имеет отвечающий ей мир, может быть одинаково правильно, даже если то и другое находится в противоречии. Кроме того, разговор о мирах и разговор о правильных версиях часто взаимозаменяемы.

Шеффлер утверждает, что мы не можем сделать звезды. Я спрашиваю его, какие из признаков звезд сделаны не нами, и требую заявить, как они отличаются от признаков, ясно зависящих от дискурса. Он спрашивает, как мы можем сделать что-либо старше нас? Просто, создавая пространство и время, которое содержит эти звезды. Этот мир (и много других) был сделан средствами науки, с большими трудностями, и, подобно нескольким феноменальным мирам, которые также содержат звезды, это — более или менее правильный или реальный мир. Мы можем заставить солнце остановиться, но не как Иисус Навин, а как Бруно. Мы делаем звезды, как мы делаем созвездия, складывая их части вместе и отмечая их границы.

Короче говоря, мы не делаем звезды, как мы делаем кирпичи; не всякое созидание требует месить глину. Создание миров, рассматриваемое здесь главным образом, производится не руками, а умами, или скорее языками или другими символическими системами. Все же, когда я говорю, что миры сделаны, я подразумеваю это буквально; и то, что я подразумеваю, должно быть ясно из того, что я уже сказал. Конечно, мы делаем версии, и правильные версии делают миры. И хотя правильные версии могут давать различные миры, создание правильных версий есть создание миров. Это — заметный случай соединения разговора о мирах и разговора о версиях.

Главное предприятие, как и в "Структуре явления" — рассмотрение и сравнение способов, которыми мы делаем то, что мы делаем (назвать их версиями или мирами, как угодно) и критериев, которые мы используем в оценке того, что делаем. Скорее, чем спорить по широким метафизическим проблемам, я склонен говорить "Относитесь к этому по-своему; это не имеет значения" (или, цитируя "Способы создания миров": "Не обращайте внимания на сознание, сущность не существенна, а материя не имеет значения"). Давайте посмотрим на способы, которыми мы работаем, инструменты, которые мы используем, и разнообразные завораживающие результаты.

Хотя я не знаю, что имеется в виду, когда говорят, что этот мир является простым или сложным, я имею некоторое представление, что имеется в виду, когда говорят, что среди многих миров, если они вообще есть, есть простые и сложные, бесхитростные и изобретательные, а также прозаические и поэтические.

а теперь я снова возвращаюсь к "Способам создания миров":

Фабрикация фактов
1. Действительность и изобретение
Мое название, "Фабрикация фактов", имеет то достоинство, что не только совершенно ясно указывает, что я собираюсь обсуждать, но также и раздражает тех фундаменталистов, которые очень хорошо знают, что факты обнаруживаются, а не создаются, что факты составляют один единственный реальный мир, и что знание состоит из фактических полаганий. Эти догматы веры, которой так твердо обладают большинство из нас, так связывают и ослепляют нас, что "изготовление факта" звучит парадоксом. "Фабрикация" стала синонимом "ложности" или "фикции", будучи противопоставленной "истине" или "факту". Конечно, мы должны отличать ложность и фикцию от истины и факта; но мы, я уверен, не можем сделать это на том основании, что фикция изготовлена, а факт обнаружен.

Обратимся вновь к случаю так называемого видимого движения. Экспериментальные результаты, которые я подытожил, не универсальны; они не более чем типичны. Мало того, что различные наблюдатели воспринимают движение по-разному, но некоторые вообще не могут заметить видимое (иллюзорное) движение. Тех, кто таким образом неспособен видеть то, чего, как им известно, перед ними нет, Колерс классифицирует как наивных реалистов, сообщая об их непропорционально высоком проценте среди инженеров и врачей (AMP, 160).

Классический пример здесь снова дают различные версии физического движения. Зашло ли солнце на закате или поднялась земля? Солнце вращается вокруг земли или земля вокруг солнца? В настоящее время мы беспечно обращаемся с тем, что когда-то было жизненно важной проблемой, говоря, что ответ зависит от системы отсчета. Но здесь опять, если мы говорим, что геоцентрическая и гелиоцентрическая системы — это различные версии "одних и тех же фактов", то наш вопрос скорее не в том, чем являются эти факты, а в том, как должны быть поняты такие фразы как "версии одних и тех же фактов" или "описания одного и того же мира". Это варьируется от случая к случаю; так, геоцентрическая и гелиоцентрическая версии, заключая об одних и тех же специфических предметах — солнце, луна и планеты — приписывают этим предметам очень разные движения.

Множественные миры, которые я допускаю, суть действительные миры, созданные их истинными или правильными версиями и отвечающие им.

...но эти вещи и миры, и даже материал, из которого они сделаны — материя, антиматерия, сознание, энергия и так далее — сами изготовляются версиями и изготовляются наряду с версиями. Факты, как говорит Норвуд Хэнсон, теоретически нагружены[8]; они настолько же теоретически нагружены, насколько, как мы надеемся, фактически нагружены наши теории. Или, другими словами, факты — маленькие теории, а истинные теории —- большие факты. Это не означает, я должен повторить, что к правильным версиям можно прийти случайно или что миры построены на пустом месте. Мы начинаем, в любом случае, с некоторой прежней версии или некоторого прежнего мира, который у нас на руках и с которым мы имеем дело до тех пор, пока у нас не появится достаточно решимости и навыков, чтобы переделать его в новый. Ощущаемое упрямство фактов — отчасти лишь власть привычки: наше устойчивое основание действительно беспристрастно. Создание миров начинается с одной версии и заканчивается другой.

5. Факт из фикции
Такое создание миров и такие версии — моя главная тема здесь, поскольку главный тезис этой книги состоит в том, что искусства должны не менее серьезно, чем науки, восприниматься как способы открытия, создания и расширения знания в широком смысле продвижения понимания, и, таким образом, философия искусства должна составлять неотъемлемую часть метафизики и эпистемологии.